Жизнь через задницу

С легкой руки адмирала Рожественского броненосец «Сисой Великий» имел во флоте прозвище «Недоразумение»…

Самое удивительное, что на первый взгляд — так никогда не подумаешь.

Угловатый корпус, две жаркие довольно высокие трубы, тяжелые двенадцатидюймовые орудия в броневых башнях на широкой палубе бака и юта. Гордый профиль прямого, рубленного форштевня. В движенях подчеркнутая медлительность и степенность, как у римского патриция на Форуме.

Что-то в этом роде обычно рисуют дети, если им сказать «Нарисуй, пожалуйста, броненосец»…

Проектирование и постройка этого корабля пришлись на тот период, когда определялись основные направления развития отечественного флота. А недолгая биография его служба окончилась в один из самых трагических дней войны — 15 мая 1905 года, в Цусимском сражении.

«Сисой» был официально заложен 7 мая 1892 года, спущен на воду 20 мая 1894 года, и вышел на испытания осенью 1896 года.

Говорят, в мае родился — маяться будешь, так этот в мае и родился, и крестился, и даже покинул этот свет. А вот маялись командиры, в основном, с ним.

Впрочем, все по порядку.

Технические данные его типичны для своего времени. Длина по ватерлинии 105,16 м, максимальная ширина 20,73 м, осадка на ровный киль 6,71 м.
Мощность механизмов 8500 л.с. (две вертикальные машины тройного расширения по 4250 л.с. каждая), скорость 16 узлов (на официальных ходовых испытаниях 15,65 уз.), дальность плавания 10-узловым ходом 4440 миль.

Бронирование: пояс по ГВЛ — 406 мм, казематы 127 мм, башни 305 мм, боевая рубка 229 мм, броневая палуба 64-76 мм.

Вооружение: 4 — 305-мм, 6 — 152-мм, 12 — 47-мм, 10 — 37-мм одноствольных, 4 — 37-мм пятиствольных, 2 — 64-мм десантных орудия, 6 надводных торпедных аппаратов.

Если говорить о свойствах, которые не заносятся в технический формуляр, то «Сисой» вышел специалистом экстра-класса по порче настроения начальству. Причем, проявил это свойство еще на стапеле в славном городе Питере, где появился на свет.

В 1890 году на петербургских судостроительных заводах шла напряженная работа. Половина срока, отпущенного на выполнение кораблестроительной программы, принятой в 1881 году, миновала, а из двенадцати броненосцев, которые требовалось построить для Балтийского флота к 1901 году, было закончено лишь два — “Император Александр II» и “Император Николай I”, третий, “Гангут”, находился в достройке, четвертый, “Наварин”, готовился к спуску на воду. Началась подготовка к постройке пятого броненосца.

В то время еще было неясно, по какому пути пойдет дальнейшее развитие этого класса кораблей: будут ли строиться броненосцы уменьшенного водоизмещения типа “Гангут” либо более крупные типа “Наварин”.

При разработке нового проекта прототипом послужил броненосец “Император Александр II”. При водоизмещении 8500 т и скорости 16 уз вооружение составляло уже три 305-мм орудия в барбетных установках, четыре 152-мм орудия в казематах и столько же 120-мм орудий на верхней палубе, шесть 47- и четыре 37-мм пушки; максимальная толщина поясной брони достигала 406 мм.

А может вообще не продолжать строительство медлительных и мощных монстров, а сосредоточить усилия на создании больших океанских крейсеров?.. Англию в линейном бою все равно не одолеть, а хороший крейсер на коммуникациях трех линкоров стоит…

В морских кругах спорили о калибрах артиллерии, типах башенных установок, бронировании, механизмах и о многом другом. Неопределенность побудила Морской технический комитет (МТК) в сентябре 1890 года направить эскизный проект нового, пятого броненосца на отзыв нескольким известным адмиралам.

Вскоре членам МТК пришлось ознакомиться с множеством противоречивых мнений. Среди командного состава флота не было единства: вице-адмирал А. А. Пещуров и контр-адмирал С. О. Макаров считали необходимым добавить еще одно 305-мм орудие в кормовую барбетную установку, а вице-адмирал П. П. Пилкин предлагал как альтернативный вариант замену кормового 305-мм орудия двумя 229-мм, расположенными в каземате, то есть фактически предлагал возвратиться к типу “Император Александр II». Эти же адмиралы настаивали на увеличении мощности машин и скорости за счет уменьшения массы брони. А начальник Главного морского штаба вице-адмирал А. К. Кремер счел бронирование каземата недостаточным. Немало удивил даже видавших виды специалистов МТК отзыв вице-адмирала Н. В. Копытова. Его автор высказался за отказ от броненосца и рекомендовал строить … «таранный» крейсер, проект которого представил в МТК еще в 1869 году…

“В морских сражениях будущего, — писал Н. В. Копытов, — первостепенным оружием будет таран судов быстрейшего хода в руках более опытных и искусных командиров. Это именно дадут крейсеры, а не оборонительные корабли (а к ним Н. В. Копытов относил почему-то броненосцы)… Удачный удар в бок 8000-6000 тонн со скоростью 18-19 узлов потопят не только 14000-тонное, но всякое судно, которое когда-либо может быть построено”. Комментарии, как говорится, излишни…

Вице-адмиралы Н. И. Казнаков, В. И. Попов, А. И. Купреянов, контр-адмиралы П. П. Тыртов и С. С. Валицкий попросту согласились с проектом броненосца, не вступив в какие-либо дискуссии. А что — корабль как корабль. Ну вот пусть и будет, что тут изобретать еще?

Ознакомившись со столь разноречивыми отзывами, МТК решил увеличить число 305-мм орудий до четырех, а мощность машин с 7320 до 8500 л.с. Однако сделать это в пределах заданного водоизмещения не удалось, пришлось довести его до 8880 т.

Совершенно неожиданно решился вопрос об артиллерии среднего калибра. В процессе обсуждения проектного вооружения контр-адмиралы С. О. Макаров и В. П. Верховский подвергли весьма резкой критике наличие двух калибров (152 и 120 мм). При этом С. О. Макаров резонно указывал, что 152-мм орудия с длиной ствола 35 калибров уже устарели и их следует заменить на 120-мм орудия Армстронга. Действительно, в новом варианте проекта броненосца приняли единый калибр средней артиллерии, но это были не 120-мм орудия Армстронга (установка их дала бы, кроме всего прочего, и выигрыш в массе), а устаревшие 152-мм орудия, общее число которых довели до шести.

29 января 1891 года проект в общих чертах одобрили, и после его подписания управляющим Морским министерством начались работы по составлению подробных чертежей броненосца (в том числе теоретического), завершившиеся 6 марта утверждением спецификации. Параллельно отдел сооружений Главного управления кораблестроения и снабжений (ГУКиС), не дожидаясь окончания разработки чертежей, попытался разместить заказ на килевые и днищевые листы на казенном Ижорском заводе. Однако завод, загруженный срочными заказами, наотрез отказался, и Морскому министерству пришлось объявить конкурс на поставку требуемой стали.

В результате лишь 4 июня ГУКиС смог, наконец, передать заказ на листовую и сортовую сталь Александровскому сталелитейному заводу, но по непонятной причине затянул заключение контракта до 10 февраля 1892 года. Это обстоятельство создало в дальнейшем много сложностей — при срыве поставок (а их было немало) правление завода всякий раз ссылалось на отсутствие контракта и неопределенность сроков.

25 июля 1891 года в деревянном эллинге Нового Адмиралтейства началась постройка броненосца, который спустя пять месяцев, 21 декабря, зачислили в состав флота под названием “Сисой Великий”. Торжественная закладка корабля состоялась 7 мая 1892 года в присутствии императорской четы и наследника — будущего императора Николая II.

Строителем “Сисоя Великого” назначили старшего судостроителя корабельного инженера В. В. Максимова (позднее его сменил младший судостроитель корабельный инженер А. И. Мустафин), общее руководство возлагалось по существовавшему в те годы положению на командира Санкт-Петербургского порта. Эту должность занимал тогда контр-адмирал В. П. Верховский, с первых дней пытавшийся ускорить выполнение работ.

Однако дело не спорилось. ГУКиС, чья задача заключалась в материальном обеспечении постройки, забыл заключить контракты на изготовление фор- и ахтерштевней, рулевой рамы и кронштейнов гребных валов. Спохватились лишь тогда, когда из-за отсутствия этих деталей на стапеле чуть было не остановились работы. После нескольких безуспешных попыток разместить заказ за границей, ГУКиС передал его двум отечественным заводам: на кронштейны гребных валов — Путиловскому, а на остальное Александровскому, постоянно срывавшему поставки стали. После того как завод в очередной раз сорвал график, Верховский поставил перед ГУКиС вопрос о замене контрагента и предложил передать заказ Путиловскому заводу.

Масло в огонь подлила история, случившаяся в апреле 1893 года. Представители Александровского завода, доставив в Новое Адмиралтейство очередную партию стали, не складировали ее на стеллажи, а свалили прямо на дороге. В. П. Верховский немедленно сообщил об этом в ГУКиС, добавив, что для уборки стали пришлось нанимать возчиков и заплатить им 25 рублей, которые необходимо взыскать с завода. Правление завода доказывало, что сталь была сложена по указанию работника Адмиралтейства, а к стеллажам ее “нельзя было подвезти из-за кучи снега”. Опровергая это, В. П. Верховский заявил, что “кучи снега… препятствовать не могли, так как их не было”. Ни та, ни другая сторона не хотела идти ни на какие уступки. ГУКиС пытался уладить конфликт, но успеха так и не достиг. 5 октября 1893 года Верховский прямо обвинил правление Александровского завода в том, что сроки постройки броненосца “Сисой Великий” сорваны по его вине!

Столь серьезное заявление командира порта вряд ли имело под собой достаточное основание. Корни неполадок и срывов сроков строительства следовало искать в той неразберихе и безалаберности, которые из года в год повсеместно творились на казенных верфях. В. П. Верховский так и не понял этого — ни когда был командиром порта, ни спустя пять лет уже на посту начальника ГУКиС, где “прославился” бездумной экономией на нуждах флота.

В немалой степени строительство тормозили бюрократы аппарата  МТК. Постоянные переработки проектов и переделки на уже строившихся кораблях вели к срыву плановых сроков и систематической перегрузке. Не избежал печальной участи и “Сисой Великий”.

Еще в самом начале строительства, 28 августа 1891 года, управляющий Морским министерством Н. М. Чихачев приказал установить в носовой части броненосца два подводных траверзных торпедных аппарата, что грозило перегрузкой почти в 26 т. Хотя чертежи установки аппаратов уже имелись, строителю корабля удалось убедить Чихачева отказаться от этой затеи.

В начале 1893 года вместо барбетных установок на “Сисой Великий” поставили 305-мм броневые башни по типу броненосца “Наварин”. Броневые плиты стенок башен имели толщину 305 мм, крыши — 64 мм. Кроме того, МТК решил сменить 305-мм орудия на новые с длиной ствола 40 калибров. В третий раз был изменен состав артиллерии среднего калибра, теперь наметили установить 152-мм орудия Канэ с длиной ствола 45 калибров. Так как все изменения вызывали перегрузку в 52,4 т, то для ее снижения главный корабельный инженер Санкт-петербургского порта предложил уменьшить толщину бронирования боевой рубки с 229 до 152 мм, однако МТК с этим не согласился. Артиллерийское вооружение дополнили 50 сфероконическими минами с якорями; позднее, в ноябре 1894 года, добавили еще десять 37-мм одноствольных орудий Гочкиса для установки на боевом марсе.

Приняв решение об изменении вооружения броненосца, МТК не позаботился, однако, о своевременной разработке и утверждении новых чертежей. Прошло уже три года с начала разработки проекта, а постройка корабля была еще очень далека от завершения. Между тем Санкт-Петербургский порт буквально задыхался от непосильного объема работ. Одновременно здесь строились пять броненосцев, канонерские лодки, миноносцы. Перегруженные заказами заводы, едва-едва обеспечивавшие постройку кораблей для Балтики, выполняли поставки и для Черноморского флота. На этом фоне “Сисой Великий” из-за частых изменений проектной документации, переделок и срыва плановых сроков был для командира порта больным местом. В. П. Верховский прилагал все усилия для ускорения постройки броненосца, но прошел еще целый год, прежде чем корабль подготовили к спуску на воду.

Наконец 16 мая 1894 года комиссия, назначенная командиром порта, освидетельствовала корпус броненосца, а 20 мая в присутствии императора Александра III “Сисой Великий» благополучно сошел в серую балтийскую воду. Как докладывал А. И. Мустафин в рапорте управляющему Морским министерством, “перегиби и течи не оказалось”.

Темпы постройки остались прежними и после спуска броненосца: продолжались перебои с поставками, МТК, как и раньше, не спешил с утверждением чертежей. Более или менее благополучно обстояло дело лишь с изготовлением главных механизмов. Балтийский завод в срок поставил две вертикальные машины тройного расширения мощностью по 4250 л. с. каждая. К концу 1895 года механизмы подготовили к ходовым испытаниям, но незавершенность корпусных работ не позволила провести их до зимы. Машины пришлось разобрать. Вступление корабля в строй снова откладывалось…

Шло время. Управляющий Морским министерством уже назначил срок окончания работ на “Сисое Великом” — 15 сентября 1896 года, а ведомость незаконченных работ, составленная главным командиром Кронштадтского порта 23 августа, насчитывала ни много ни мало 92 (!) пункта. Среди них—водоотливная и вентиляционная системы, одна из двух башенных установок и многое другое. Мало того, срочно пришлось менять рулевую машину, оказавшуюся неисправной. Чтобы не терять времени, установили машину, изготовленную для одного из броненосцев типа “Полтава”.

23 сентября на кронштадтской мерной линии состоялись предварительные испытания. Машина работала вполне исправно, корабль развил скорость 15,5 уз. 5 октября броненосец вышел из Кронштадта на официальные ходовые испытания. В течение пяти часов, которые “Сисой Великий” шел полным ходом, не было замечено никаких неполадок в работе его механизмов. Так же благополучно прошли все четыре пробега на мерной линии. Вполне удовлетворила МТК скорость 15,65 уз, которую развил броненосец.

…События на острове Крит и разразившаяся за ними греко-турецкая война потребовали от Главного морского штаба немедленного усиления эскадры Средиземного моря. В связи с этим решили форсировать окончание постройки “Сисоя Великого”. Работы шли в большой спешке, что не могло, конечно, не сказаться на их качестве.

Недоделки и неисправности выявились уже на первом переходе корабля в Портленд 2—3 декабря. В частности, вентиляция рулевого отделения действовала настолько плохо, что командир броненосца, капитан 1 ранга А. Н. Паренаго, был вынужден… приобрести электрический вентилятор и установить его в вытяжной трубе.

Плохая подготовка корабля к заграничному плаванию проявилась не только в многочисленных недоделках, но и в том, что, ускоряя отправку, попросту забыли погрузить на броненосец ряд необходимых для похода и боя вещей. Так, например, в Санкт-Петербургском порту остались 144 медных кольца, предназначенных для вставки в иллюминаторные отверстия перед боем. Хотя корабль ушел в Кронштадт на довооружение еще 18 июля 1896 года, кольца обнаружили на складе только в конце февраля 1897 года. И- без документации. То есть, кольца-то есть, а вот чьи они? Еще месяц ушел на переписку между В. П. Верховским и руководством МТК, в ходе которой выяснилось, что это имущество «Сисоя». Только после этого складские отправили злополучные детали в порт и с каким-то угольным транспортом передали законному хозяину.

14 декабря “Сисой Великий” прибыл в Алжир, где его командир рассчитывал пробыть 20 дней, и за это время привести в порядок свой внешний вид после похода. Подкраситься, заняться мелким ремонтом… Однако из этого мелкого ремонта удалось лишь проконопатить пазы деревянного настила палубы: 20 декабря, повинуясь приказу управляющего Морским министерством, броненосец  ушел в Пирей. С пропускающими воду стыками листов бортовой обшивки и неисправной электропроводкой… Лишь в греческом порту силами команды «мелкий ремонт» был завершен.

Первая учебная стрельба в море прошла благополучно. А вот вторая…

3 марта 1897 года “Сисой Великий” вышел из Судской бухты на Крите на вторуюв своей жизни стрельбу боевыми снарядами по щитовой мишени. В 10 милях от берега поставили щит и начали учение.

Стрельба продолжалась уже более часа, когда вслед за выстрелом из кормовой башни в ней раздался… натуральный взрыв.

Выскочив из боевой рубки, командир броненосца увидел: ют корабля застилал густой копотный дым. А на носовом мостике почему-то валялся кусок бронищи, который явно недавно был частью  крыши кормовой башенной артустановки…

Пожар удалось ликвидировать минут за пять. Но… экипаж недосчитался 31 моряка: 16 человек из расчета кормовой башни погибли при взрыве, еще 15 получили ранения — в том числе, и офицеры, бывшие на мостике, куда прилетел, перемахнув на взрывной волне мачту и трубы, кусок башенной бронекрыши. Даже опытные врачи из берегового госпиталя шестерых из пятнадцати раненых спасти не смогли.

В поврежденной башне ситуация напоминала таковую после попадания тяжелого бронебойного снаряда: все приборы и механизмы разбиты, 15 броневых плит сдвинуты с места. По соседству с местом аварии свернуло с тумбового лафета малокалиберную пушку, под поврежденным катером вывихнуло обе шлюпбалки…

Аварию, конечно, расследовали — комиссией Главного военно-морского судного управления под председательством капитана 1 ранга А. М. Абазы. В качестве эксперта комиссии в Тулон приехал известный специалист в области морской артиллерии полковник А. Ф. Бринк. Комиссия состояла из весьма квалифицированных специалистов, которые после глубокого и тщательного разбора обстоятельств трагедии определили причину ее возникновения.

Все началось с того, что при стрельбе испортился гидравлический механизм закрывания затвора и прислуга орудий перешла на ручной привод. Готовя левое орудие к очередному выстрелу, комендор М. Власов задвинул замок в гнездо, но не повернул до конца поршень замка. Вероятно, из-за сотрясения после первых выстрелов сместились подвижные части затвора, и комендор, считая, что он повернул рукоятку поршня до конца, на самом деле оставил замок открытым. И при выстреле содержимое заряда не послало снаряд вперед, как полагается, из дула к мишени, а вышло через не до конца закрытый затвор — огненным смерчем в полость башни. Словом, выстрел получился через казенную часть. То есть, через задницу. В данном случае — орудийную…

…И слава богу, что у медлительного «Сисоя» не лежали уже в башне готовые к заряжанию следующие заряды и снаряды — тренировка была не на скорострельность. А то совсем бы каюк, если бы сдетонировали.

А если такая ситуация в бою, когда из низов снаряды подают быстро? Бр-р, даже писать страшно…

Ошибку мог, наверное, предотвратить командир башни лейтенант Пещуров, но он, занятый определением данных для выстрела и наводкой орудия, положился на квартирмейстера Е. Попова, который именно в этот момент спустился к заряднику.

Особое внимание комиссия обратила на то, что “настоящий случай обусловливается… отсутствием предохранительных приспособлений, не допускающих воспламенения заряда до окончательного закрытия замка”. По итогам разбирательства МТК поручило разработать меры по предупреждению подобных случаев.

Меры, как водится,  остались на бумаге.

Осматривая броненосец в ходе следствия, члены комиссии поражались количеству неисправностей и недоделок. К их чести, молчать они не стали. А. М. Абаза подал докладную через головы своих непосредственных начальников прямо управляющему Морским министерством. “Чрезвычайно тяжелое для русского сердца впечатление” произвели на него недостатки корабля, и, выйдя за рамки своих полномочий, председатель комиссии составил подробный перечень неисправностей, делающих корабль “негодным к службе в настоящем его виде”.

Он указал на многочисленные протечки бортов, палуб, орудийных портов, плохое изготовление водонепроницаемых дверей и броневых люков и многое другое. Абаза обратил внимание и на щель между верхней кромкой бортовой брони и обшивкой, тянувшуюся вдоль всего борта и имевшую ширину от 0,5 до 1,5 дюйма. Эта щель вызвала недоумение и открытую насмешку французских офицеров, осматривавших вместе с ним броненосец.

Кстати, во время одних международных учений французский адмирал Ожерон запустил в эту щель пальцы и с улыбкой поинтересовался: «А сие что за щель?»
Ответ офицера «Сисоя» последовал мгновенно:
— Сие — не щель, а особенность конструкции!
Всем бы так относиться к своим недостаткам, правда?

Особенно плохо дело обстояло с настилами патронных и бомбовых погребов. А. Ф. Бринк, осматривая их, обнаружил дыры, через которые на второе дно скатились во время качки 152-мм снаряды. Анекдотичный случай произошел в бомбовом погребе 305-мм орудий. Один из следователей, неосторожно ступив на гнилую доску, провалился на нижележащую палубу…

ГУКиС, дававший объяснения по поводу докладной А. М. Абазы и рапорта А, Ф. Бринка, считал, что протечки и порча настилов палуб являются следствием “усушки при переходе из сырого и холодного климата Балтики в жаркий Алжира”, что щель между верхней кромкой броневых плит и бортом “не есть щель, но неизбежное обстоятельство при настоящей системе бронирования”…

О других замеченных недостатках даже не упомянуто, общий же вывод сделан такой: “…команда, узнав свой корабль, сумеет исправить недостатки”.

И пошел «Сисой» после аварийного ремонта служить. Таким, какой уж есть.

Кстати, ремонт-то почти на девять месяцев затянулся, только 12 декабря “Сисой Великий» снова появился в море.

В это время резко обострилась обстановка на Дальнем Востоке. Рост морского могущества Японии и борьба за сферы влияния в Китае и Корее потребовали усиления русских морских сил в этом регионе.

в ноябре 1897 года начальник эскадры контр-адмирал Ф. В. Дубасов, проанализировав обстановку, счел необходимым немедленно перевести на Дальний Восток эскадренные броненосцы “Наварин” и “Сисой Великий”, крейсеры “Россия” и “Владимир Мономах”.

14 декабря Морское министерство получило тревожные известия о мобилизации японского флота, а через пять дней — о сосредоточении английских кораблей в дальневосточных водах. Эти обстоятельства ускорили решение вопроса, и 22 декабря начальник эскадры Средиземного моря контр-адмирал П. П. Андреев получил предписание направить броненосцы “Сисой Великий” и “Наварин” в Тихий океан. Неожиданный уход русских кораблей встревожил многие государства, в первую очередь “владычицу морей” Великобританию. Для наблюдения за “Сисоем Великим” и “Наварином” командующий английской эскадрой направил броненосец “Викториэс”, но тот, сев на мель в Суэцком канале,  русский след потерял.

Переход броненосцев на Дальний Восток в условиях сложной международной обстановки прошел весьма успешно, чему способствовало отличное дипломатическое и разведывательное обеспечение. Факт, межу прочим.

Кстати, японцы как раз в это время привели из Англии недавно закончивших учебную подготовку «Фудзи» и «Яшиму»… Кто-нибудь обратил внимание на то, что личное знакомство будущих противников по русско-японской войне именно тогда и состоялось?..

После ремонта в Нагасаки летом следующего года “Сисой Великий» прибыл во Владивосток, где на нем поднял свой флаг младший флагман эскадры контр-адмирал М. Г. Веселаго.

В апреле 1900 года на Дальнем Востоке состоялись крупные совместные маневры флота и сухопутных войск. Эскадра, разделенная на “отряд десантной экспедиции” и “блокирующий отряд” , в составе которого был и  “Сисой Великий”… успешно высадила десант на Квантунский полуостров.

За маневрами  — в ранге международного посредника — внимательно наблюдал  ветеран японо-китайской войны, флагман крейсерского японского отряда «Нанива».

Командующий эскадрой вице-адмирал Я. А. Гильдебрандт сделал на основании опыта маневров свои  выводы. В частности, о необходимости подчинения приморской крепости командованию флота.

Однако отчет адмирала в Петербурге не рассматривался.

Эх, знал бы «Сисой», кто потом, в 1904 году, будет пользоваться его опытом… Но не прогонишь же с полигона международного посредника!

И тут в Китае разразилось знаменитое Боксерское восстание. Главной целью ихэтуаней была ликвидация иностранного влияния на Поднебесную. Правительство Китая, открыто не разрывая отношений с великими державами, стремилось использовать восстание для упрочения собственного положения. Европейские державы-колонизаторы и примкнувшая к ним Япония тоже ушами не хлопали — приступили к сосредоточению вооруженных сил для защиты своих интересов.

Поводом для использования силы послужило нападение на иностранные дипломатические миссии в Пекине. С 16 мая 1900 года началась отправка десантов в Таку, на рейде которого собралась международная эскадра.

И «Сисой» в нее тоже, естественно, попал. Броненосец принял участие во взятии Шанхай-Гуаня, а его десантный отряд даже вел бои в Пекине И даже имел потери в экипаже — трое убитых и двенадцать раненых.

Однажды десантники «Сисоя» привели на борт  двоих китайских сирот из сожженной деревни. Дети повстанцев быстро научились говорить по-русски и обрели в России новую судьбу…  Трактуйте этот факт, как угодно, господа, но он тоже показателен, ей-богу.

После участия в баталиях что полагается? Ага, ремонт… А где его тут делать? Ни Порт-Артур, ни Владивостокский порт не имели для этого технической возможности. Пришлось в декабре 1901 года, несмотря на то, что каждый корабль был на особом счету, включить “Сисоя Великого” в отряд контр-адмирала Г. П. Чухнина, возвращавшийся на Балтику для ремонта и модернизации.

В конце апреля 1902 года “Сисой Великий” прибыл в Либаву. В мае он принял участие в военно-морском параде по случаю визита в Россию президента Франции Э. Лубе, и лишь в июне уже в Кронштадте на нем начались работы, правда, очень медленно.

На броненосце заменили артиллерию, переделали доставлявшую множество хлопот вентиляционную систему, поставили новые котлы. Однако испытания, проведенные после ремонта, выявили низкое качество заводских работ: неполадки были в машинах, котлах, рулевом управлении. Выяснилось также, что артиллерию завод заменил… не в полном объеме.

Только в августе 1903 года после приказания управляющего Морским министерством МТК принял меры для ускорения работ на “Сисое Великом”.

После начала русско-японской войны и включения броненосца в марте 1904 года в состав 2-й Тихоокеанской эскадры контр-адмирала 3. П. Рожественского ремонт ускорился. Установили дальномеры, прожекторы и несколько дополнительных 120-мм орудий — вместо почти бесполезных 47-миллиметровых.

Тем не менее “Сисой Великий” явно отставал по степени готовности к походу от других кораблей эскадры. Тогда за дело энергично взялся вице-адмирал А. А. Бирилев, занимавший недавно введенный пост главного командира флота и портов и начальника обороны Балтийского моря и руководивший подготовкой эскадры к походу.

Ускорение по Бирилеву — это когда  обещают много, делают чуть, всем становится только хуже. Адмирал сокращал перечни необходимых работ. Например, артиллерию новую дали, а корпусными работами так никто и не озаботился.

11 марта 1904 года командир корабля капитан 1 ранга М. В. Озеров подал Бирилеву рапорт о необходимости определения остойчивости (видимо, появились сомнения в ее достаточности). Несколько позднее МТК предложил провести комплекс работ по ее увеличению. Решение вопроса, однако, затянулось, и 29 мая Бирилев, ссылаясь на то, что работы могут продлиться от трех до четырех месяцев, заявил, что предпринять их при спешном ремонте броненосца — значит отказаться от посылки его в плавание. Адмирал был категоричен: “Ходил»Сисой» до того через три океана — дойдет и еще раз без переделок”….

М. В. Озеров продолжал настаивать, подавать рапорты А. А. Бирилеву и получал неизменный отказ: адмирал требовал скорейшего вывода броненосца на Большой кронштадтский рейд. 9 августа Озеров попросил содействия у контр-адмирала Д. Г. Фелькерзама, но тот отказал: “Совершенно соглашаясь с законностью требования, ничего не могу сделать против категорического запрещения Главного командира портов”.

29 августа в 9 ч “Сисой Великий” снялся с якоря и вместе с остальными кораблями направился в Ревель, где предстоял предпоходный императорский смотр.

Император на «Сисоя» почему-то даже и не посморел. Так, скользнул мимо на катере, экипаж «Ура!» поорал — и будет с нас того смотра…

А там — поход, привычным уже маршрутом на Дальний Восток. В Танжере броненосец с отрядом Фелькерзама отделился от основных сил для следования через Суэцкий канал. Первоначально 3. П. Рожественский предполагал послать этим путем только крейсеры “Светлана”, “Жемчуг” и “Алмаз”, но затем из опасения нападения японцев в Красном море, отправил с ними “Сисоя Великого” и “Наварина”. Есть версия, что  и пожалел немного — сократил маршрут для ветеранов, не успевших нормально подремонтироваться…

12—13 ноября отряд Фелькерзама благополучно миновал Суэцкий канал.

В самом Суэце получился конфликт с комендантом порта. С эскадрой шли миноносцы. А они жрут, что твои мыши: чем мельче, тем больше в пересчете на единицу массы корпуса топлива подавай.  И вроде, была догворенность, что в Суэце местные власти дадут им дополнительного угля. А вот, не дали…

И вот здесь Фелькерзаму «Сисой» очень пригодился — для представительства.  Одно дело — какие-то там миноносцы. Или даже крейсера… Но если  для переговоров с  генерал-губернатором лордом Кромером задействуется «корабль основной линии баталии»… Англичанам, поверьте, это льстит. Они такой подход понимают. И миноносцы свой уголь получили.

А потом была  тоска Мадагаскарского сидения, тусклая неопределенность вестей с театра боевых действий, редкие маневры… Рожественский, доведенный до нервного срыва обстановкой последних месяцев, ждал известий из-под Артура и депеш из Петербурга, срывался на всех и каждого… «Сисой» почему-то подворачивался ему под руку особенно часто, терпя порой по пять дисциплинарных взысканий на дню.

А потом французы сообщили,что Порт-Артур сдан. Рожественский переломал стулья в адмиральском салоне, кричал, что сдохнет тут совсем, и давно пора вместо него поставить  в командующие Чухнина… Потом успокоился — и велел ждать дальше. По эскадре поползли слухи, что, возможно, будет подписан мир…

Шиш вам без масла, господа миротворцы! Воюем дальше! —  3 марта эскадра вышла из Носси-бе и направилась к берегам Индокитая. Переход от Мадагаскара до Камранга занял 28 дней, средняя скорость была около 7 узлов. Основным виновником медлительности перехода стал “Сисой Великий” — на нем произошло 12 аварий котельных трубок и холодильников машин.

Рулевое устройство, доставившее много неприятностей при постройке корабля, и теперь причиняло достаточно хлопот: четыре раза оно выходило из строя.

16 марта при очередной бункеровке в море “Сисой» случайно прибил связкой угольных мешков, болтающихся под стрелой,  разъездной паровой катер. Тот утонул. К счастью, экипаж уцелел…

26 апреля в 20 милях от бухты Ван-Фонг эскадра встречала «подкрепления». Именно так — в кавычках, потому что с адмиралом Небогатовым пришли старик «Николай» и мало приспособленные к эскадренному бою броненосцы береговой обороны. Но все почему-то обрадовались, наверное, потому что кто-то в качестве подкрепления — это все же лучше, чем совсем никого.

1 мая 1905 года в 5 ч утра объединенная эскадра вышла из бухты Куа-бе в свой последний поход.

В левой колонне в кильватер флагману второго отряда «Ослябе» шел “Сисой Великий».

Мглистым утром 14 мая корабли вошли в Корейский пролив и в 13 ч 15 мин увидели справа по носу на расстоянии около 60 кабельтовых главные силы японского флота.

Через 34 мин с флагманского броненосца “Князь Суворов” раздался первый выстрел по “Микасе». Так началась Цусимская битва.

“Сисой Великий» открыл огонь одновременно с “Князем Суворовым» и вел его сначала по броненосным крейсерам “Ниссин” и “Касуга”, а затем по броненосному крейсеру “Иватэ”, попав в него 305-мм снарядом и вызвав небольшой пожар. Почти час он вел бой, не имея повреждений, но в 14 ч 40 мин взрывом снаряда сорвало крышку носового торпедного аппарата. В левый борт корабля около ватерлинии подряд попали 152- и 305-мм снаряды. Вода залила носовые отсеки до 20-го шпангоута.

В течение следующих 45 мин “Сисоя Великого” поразили один 305-мм, три 203-мм и столько же 152-мм снарядов. Вышел из строя механизм вращения носовой башни, пылал пожар в ходовой рубке и на батарейной палубе. Оказалась перебитой пожарная магистраль, и огонь тушили ведрами, черпая воду из-за борта. Удушливые газы от взрыва 203-мм снаряда распространились по жилой палубе, проникли в операционную каюту и котельное отделение и оказали такое психологическое воздействие на экипаж, что четверо матросов бросились за борт… Пожар усиливался, и “Сисой Великий”, пытаясь исправить повреждения, вышел из кильватерной колонны и присоединился к арьергарду крейсерского отряда.

Почти полтора часа продолжалась героическая борьба трюмно-пожарного дивизиона за живучесть корабля, и к 17 ч пожар на батарейной палубе удалось ликвидировать, но все попытки заделать пробоины в носовой части оказались тщетными. После затопления подбашенного отделения броненосец получил дифферент на нос полтора метра и немного накренился на левый борт.

Несмотря на это, он занял место в боевой колонне эскадры в кильватер “Наварину”. Его появление в строю команда крейсера “Адмирал Нахимов” встретила дружным “ура!”.

«Сисой» вернулся в колонну как раз тогда, когда японцы потеряли во мгле и дыму русскую эскадру. Бой прекратился, и корабли могли исправить повреждения. Снова возродилась надежда на успех прорыва.

Однако уже через полчаса на хвост отряду сели крейсера адмирала Камимуры. Еще за полчаса догнали — и снова закипел бой. Подтянулись и японские броненосцы. И опять началось…

До захода солнца в течение полутора часов 2-я эскадра прекратила свое существование как организованная военная сила. Были потоплены “Император Александр III” и “Бородино”, японские миноносцы добили “Князя Суворова”. Остальные корабли продолжали с упорством обреченных прорываться во Владивосток. Но для многих он уже был недосягаем. И для «Сисоя», пожалуй, тоже. Ночью он выдохся окончательно и отстал от  поредевшего строя.

В завершающей фазе дневного боя он получил еще четыре попадания. Дифферент на нос и крен увеличивались, а скорость полного хода, составлявшая перед закатом всего 12 уз, уменьшалась до четырех.

На отставший от эскадры броненосец набросились японские миноносцы. Первую атаку в 22 ч 30 мин “Сисой Великий” с большим трудом отбил, но через 45 мин явилмись еще четыре миноносца. И на тот раз одной торпедой все-таки попали.

Торпеда, взорвавшаяся под румпельным отделением, повредила руль и лишила броненосец управления.

Вот представьте себе картину: и так вода из-за дифферента на нос выше клюзов гуляет, а тут на вас еще и наезжают сзади — и торпедой отрывают пол-руля… Пластыри на пробоинах воду уже не сдерживают, контрзатопление отсеков лишь дурно влияет на остойчивость… Стрелять — никак. Ползти — тоже не очень получается, хотя винты еще в воде. И на буксир никто не возьмет. Были в эскадре спасатели, но они все куда-то подевались. Все остальные, вплоть до «Николая», впрочем, тоже… И одному японскому главнокомандующему, как его там, Хейхатиро Того, в данный момент известно, сколько по этой проклятой черной щели пролива может еще носиться врагов…

Может, он, «Сисой», вообще последний русский корабль в этих водах? Глядя на то, как погибли в строю «Бородино» и «Александр», и в такое вполне поверить можно.

…Словом,  это, товарищи, задница. Самая настоящая и неприкрытая.

Тем не менее, «Сисой» еще двигался.  Кормой вперед — в сторону берегов острова Цусима.  Утром выяснилось, что  туда же, и примерно в таком же виде, ползет «Мономах», тоже получивший ночью торпеду.

Между старыми соратниками произошел диалог сигналами:

— Если что — экипаж сможете принять?

— Да куда там! Сам больше часа не продержусь!..

Был там еще миноносец «Громкий». Но и он не смог бы собрать команды сразу с двух  более крупных погибающих кораблей. Просто места не хватило бы даже в перегруз: у «Громкого» были и другие спасенные на борту, он с воды подбирал.

В 7 ч 20 мин утра пришли японцы. Три вспомогательных крейсера и миноносец. От греха подальше «Громкий» вообще удрал. Он тоже не переживет этого дня и погибнет. Но ни «Сисой», ни «Мономах» этого не увидят…

Приблизившись к «Сисою», японцы заметили на его мачте флажный сигнал, являвшийся в боевой обстановке весьма необычным:

-“Тону и прошу помощи”…

Японцы, признаться, оторопели.

Потом уточнили:

—«Ты что, сдаешься?»

Получив утвердительный ответ, они спустили шлюпку, которая подошла к погибающему броненосцу в 8 ч 15 мин. Призовая партия японского вспомогательного крейсера подняла на «Сисое»  японский флаг.

А русский Андреевский не спустила. По некоторым данным, его к гафелю сигнальщики гвоздиками приколотили.

На буксир «Сисоя» взять у японцев не получилось. А сам он уже как-то совсем не мог двигаться. Тогда господа неприятели решили спустить свой флаг и снять призовую партию с борта броненосца — все равно сейсчас он тут и кончится.  Дифферент на нос уже был настолько велик, что винты торчали из воды, а японские шлюпки держались за стволы 305-мм орудий носовой башни…

В 10 ч 5 мин “Сисой Великий” опрокинулся и затонул в трех милях от мыса Кирасаки. Судьба сжалилась над ним. Он пошел ко дну под Андреевским флагом…